Фотография: Хесус Каньядас, профиль в Твиттере.
Иисус Канадас Он из Кадиса, и в 2011 году он опубликовал свой первый роман, Танец секретов. тогда я бы последовал Мертвые имена, что привело его к тому, что он стал одним из самых ценных молодых авторов жанра фэнтези. С Скоро будет ночь это идет к триллер апокалиптический и получает квалификацию «новый мастер ужасов». Он также был сценаристом второго сезона сериала. Vis à vis. В этом интервью Он говорит с нами о Красные зубы, его последний роман и многое другое. Я очень ценю ваше посвященное время и доброту.
Хесус Канадас — Интервью
- ACTUALIDAD LITERATURA: Ваш последний роман называется Красные зубы. Что вы нам об этом рассказываете и откуда взялась эта идея?
Иисус Канадас: En Красные зубы Я доставил себе удовольствие приблизиться в образе триллер город, в котором я живу: Берлин. Мне надоело, что Берлин в художественной литературе предстает тусовочным, мультикультурным и добродушным городом, потому что есть гораздо более суровый Берлин, враждебный иммигрантам и холодный; а мне захотелось сфотографировать.
En Красные зубы мы будем наслаждаться (или страдать) триллер сверхъестественное, в котором Берлин - еще один персонажзловещий персонаж что зависает над главной парой, двумя полицейскими, которые ищут пропавшего подростка оставил после себя только лужу крови и выбитый зуб. Вскоре мы обнаружим, что ни полицейские, ни пропавшая девушка не те, кем кажутся на первый взгляд. Я мог бы рассказать вам больше, но это испортило бы сюрприз и, возможно, сэкономило бы вам одну или две плохих выпивки.
- А.Л .: Вы можете вернуться к той первой прочитанной книге? А первый рассказ, который ты написал?
JC: Я не помню самую первую книгу, которую я прочитал, но я помню первую, которая произвела на меня сильное впечатление, это была даже украденная книга! это Маленький вампир, Ангела Зоммер-Боденбург, и Я украл его у моего двоюродного брата. Я увидел его на столе у него дома, когда был в гостях, и взял его незаметно для него. Потом узнал, простил меня и даже подарил, потому что я любил книгу. С тех пор истории с монстрами сводят меня с ума. И вот я вышел.
О первый рассказ, который я написал, я тоже помню его, хотя предпочел бы не. Как и большинство писателей, он был грязной, непристойной копией писателей, которые мне нравились в то время: Лавкрафта, Кинга и Брэдбери, но без малейшей доли их таланта. Лучше бы его предали забвению, хотя надо было, чтобы он начал совершенствоваться. Вы должны начать снизу.
- AL: Как вам удается писать криминальные и фэнтезийные романы, такие как сага об Афинеях? Какой из них вам удобнее создавать?
JC: я чувствую себя комфортно со всем, потому что мне все нравится. Я всегда говорю, что люблю томатные фрикадельки, которые делает моя мама, но если бы мне приходилось есть их три раза в день каждый день, я бы пресытился. То же самое происходит и с литературой, мне нравятся всевозможные истории, и иногда они молодежные, другие фантастические, другие научно-фантастические или триллеры или даже романтические. Вся эта мешанина, конечно же, появляется в моих романах.
- А.Л .: Главный писатель? Вы можете выбрать более одной и из всех эпох.
JC: У меня есть полосы. В последнее время я очень тяжело с Мариан Энрикес, но в других случаях это дает мне ветер Даниэль Пеннакиз Анжела Картер или Джек Кетчум. Есть на что выбрать.
- А.Л .: С каким персонажем в книге вы хотели бы встретиться и создать?
JC: Я расскажу вам главного героя одной из последних книг, которые я перевел: Джек Спаркс, из романа ужасов Последние дни Джека Спаркса. Джек — незабываемый персонаж, отвратительный ублюдок, к которому вы в конечном итоге испытываете необычайную привязанность, учитывая, что он не более чем чернила на бумаге.
- А.Л .: Есть ли какие-то особые привычки или привычки, когда дело касается письма или чтения?
JC: У всех нас, писателей, они есть, потому что мы не уверены в себе и предпочитаем думать, что писательская сессия прошла хорошо, потому что на столе была плюшевая игрушка Микки Мауса. Для меня это больше связано с местом: всегда в то же самое место, всегда в тот же часВсегда с двумя кофе в теле. Так мой мозг готовится. И всегда с той же музыкой, который варьируется от романа к роману.
- А.Л .: И ваше предпочтительное место и время для этого?
JC: На ранних стадиях романа кофейня который находится в 500 метрах от моего дома, в глубине, где официанты уже знают меня, и им все равно, увидят ли они, как я корчу рожи или говорю в сдержанном ключе, пока я пишу. Я начинаю в 9 утра и останавливаюсь, чтобы приготовить еду для моего малыша. На заключительных этапах в любое время и в любом место, потому что я превращаюсь в таракана, которому не нужен солнечный свет, а только клавиатура и монитор.
- А.Л .: Есть ли другие жанры, которые тебе нравятся?
ДК: они мне нравятся всех жанров, если они хорошо написаны. Что меня больше всего привлекает в книге, так это стиль, а не история. Если вы рекомендуете мне книгу, потому что она хорошо написана, вы уже продали ее мне. Тем не менее, что обычно остается со мной, так это персонажи.
- А.Л .: Что ты сейчас читаешь? А писать?
JC: Этим летом я начал вернуться одна из моих фетиш-книг: Лот Салема, история, к которой я возвращаюсь каждые два или три лета или около того. Как только к тому, что я пишу, я предпочитаю говорить это как законченный черновикПотому что никогда не знаешь, получится ли у тебя. Хотя пока мне везло.
- А.Л .: Как вы думаете, как обстоят дела с издательским делом и что вы решили попробовать опубликовать?
JC: Хорошо и плохо, то есть как всегда. Сейчас возможностей публиковаться больше, чем когда я мечтал об этом, и все же есть еще масса факторов, которые мешают людям чуть моложе меня: нехватка бумаги, ковид, низкие продажи, определенный консервативный тренд в некоторых издательствах. … Есть надежда, но нужно и много терпения.
- А.Л .: Труден ли для вас момент кризиса, который мы переживаем, или вы сможете сохранить что-то позитивное для будущих историй?
JC: Трудно анализировать кризис, когда ты еще не вышел из него. Положительный момент, который остается для меня, заключается в том, что моя мать почти не заразилась ковидом после прививок, как и я. С этим я даю песню в зубы. Сначала жизнь, потом литература.